Все у нас получится!  - Евгения Перова

– Встань на колени.

– Зачем? – жалобно спросила Аллочка, потрясенная случившимся.

– Затем.

Николай силой ссадил ее с дивана на пол, потом расстегнул и приспустил брюки:

– Давай.

– Что?!

– То самое.

Аллочка, красная как маков цвет, подняла на него полные ужаса глаза, и Николай нагнул ее голову к своему возбужденному члену:

– Рот открой.

Она ничего не умела, но он почти сразу кончил, приятно пораженный той мыслью, что Аллочка делает это впервые. Они долго потом не общались, и как-то раз, увидев Николая, входящего в подъезд, Аллочка замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась, спрятавшись за деревом, лишь бы не оказаться с ним вместе в лифте. Она была романтически влюблена в Колю с детства, а теперь не знала, что и думать: с одной стороны, они все равно должны будут пожениться, а с другой… Не такими представляла себе неискушенная Аллочка отношения жениха и невесты. Чего же ей ждать после свадьбы? Конечно, при виде Николая она всегда испытывала приятное волнение, но ее фантазии не простирались дальше поцелуев: воспитана она была в строгости, поэтому для своих двадцати двух лет была, пожалуй, слишком инфантильна. Случившееся поразило ее наивную душу настолько, что Алла всячески избегала жениха, чего он, впрочем, и не замечал, потому что забывал о невесте, как только она исчезала с его глаз.

А потом Коля встретил Ирину. Сворачивал со Смоленского бульвара в Неопалимовский переулок, а она переходила дорогу. Николай вовремя притормозил, но погудел, чтобы шла пошустрей – Ирина запнулась и шлепнулась на ровном месте. Ах ты, черт! Он вылез из машины и пошел поднимать девушку, которая сидела в съехавшей на нос соломенной шляпке и держалась за лодыжку. Николай подхватил ее и поставил на ноги:

– Ушиблись? Идти-то можете?

– Не знаю… Ой! Кажется, я подвернула ногу. И что вы гудите так внезапно, людей пугаете!

– Конечно, лучше бы я вас задавил! Далеко вам? Давайте подвезу.

Николай сам не понимал, что заставляет его возиться с ней: посадил бы в такси, и все дела. Девушка взглянула на него, чуть улыбнулась и сказала:

– Подвезите. Только это далеко. Октябрьское Поле, бывшая Ходынка, знаете?

Николай даже не представлял, где это, но повез. В машине она сняла шляпку, под которой оказались длинные темные волосы, скрученные сзади в небрежный пучок – несколько тонких прядей выбилось. Бледное удлиненное лицо, выразительные серые глаза, интеллигентный вид.

– Николай, – представился он.

– Ирина.

– А что вы делали так далеко от Октябрьского Поля?

– Знакомую навещала. Бабушкину подругу. Она на Плющихе живет. Бабушка в прошлом году умерла, и теперь только она у меня осталась, Софья Евгеньевна. Езжу к ней раз в неделю, привожу что-нибудь вкусненькое. А она мне все время дарит всякую ерунду. Неудобно отказываться, приходится брать, чтобы не обидеть. Вот, осчастливила шляпкой! Говорит, французская соломка.

– А что, симпатичная шляпка. Главное, модная.

– Ну да, лет семьдесят назад точно была модной! А что у вас за машина? Никогда такой не видела.

– «Нива». Их только в этом году стали выпускать. Можно сказать, машинка прямо с конвейера!

– Где ж вы ее раздобыли?

– Надо знать места.

– И иметь связи, да?

Николай покосился на Ирину, чувствуя себя почему-то неловко, хотя до этого момента радовался новенькой машине совершенно по-детски: ни у кого такой еще не было, и прохожие оглядывались ему вслед. Когда они добрались до дома, оказалось, что Ирина совсем не может идти, и Николай поднял ее на руки – хорошо, всего второй этаж. В комнате Ирины была скромная обстановка, много книг, картины и фотографии на стенах. Она жила в коммуналке, и Николай с любопытством осмотрелся, когда уходил: четыре комнаты, широченный коридор, странная кухня, изогнутая буквой «Г». Они распрощались, а через неделю Николай ждал ее на том месте, где чуть не задавил. Ирина не слишком удивилась, как ему показалось.

– Приглашаю вас на свидание! – бодро сказал он. – Как нога?

– Нормально. Похромала пару дней. И что же мы с вами будем делать на свидании?

– Может, в ресторан?

– Нет.

– Почему?

– Это вы явный завсегдатай, а я не по этой части. К тому же я не могу вам позволить за меня заплатить, а сама вряд ли потяну.

– Да что в этом такого?

– Это налагает определенные обязательства, а я не хочу.

– Чушь какая-то, – растерянно пробормотал Николай, не зная, что делать дальше.

– Пойдемте в кино? В «Горизонте» как раз «Последняя жертва» идет. Это по пьесе Островского. Я, правда, уже видела, но с удовольствием второй раз посмотрю. Актеры хорошие – Олег Стриженов, Михаил Глузский. Хотите?

– А за билет в кино я могу заплатить?

– Можете.

– Тогда пошли!

– Там еще Маргарита Володина играет – она давно не снималась. Замечательный фильм с нею был – «Каждый вечер в одиннадцать». Не видели?

– Что-то не припомню…

Так они начали встречаться. Ирина сильно отличалась от девушек, с которыми Николай привык общаться. Она была на шесть лет младше, но порой Коле казалось, что Ирина взрослее его самого. Она не цеплялась за него, не выглядела влюбленной и относилась слегка насмешливо, хотя и ласково. Прошел месяц, а он еще ни разу ее не поцеловал, сам себе удивляясь. Просто не мог осмелиться. Ирина вызывала в его душе какие-то совершенно новые, необыкновенные чувства: увидев издали ее тонкую фигурку в простеньком цветастом платье, он забывал обо всем, а от случайного прикосновения по коже бежали мурашки. Ирина не казалась какой-то особенной красавицей, но столько нежной прелести было в каждом ее жесте, во взгляде и улыбке, что он совсем потерял голову.

Они ходили в кино, гуляли по бульварам, порой Ирина приглашала его на чашку чая, но это был именно чай, и только. Она преподавала в школе русский язык и литературу, поэтому без конца проверяла тетради, и Николай иногда застревал у нее надолго – просто сидел и смотрел, как Ирина листает страницы, шевелит губами, хмурит брови, качает головой, что-то подчеркивает, а потом решительно выводит оценку. Он готов был провести так всю жизнь.

Первый раз они поцеловались после спектакля – Николай достал билеты в Театр Моссовета на «Царскую охоту», которую поставил Роман Виктюк. Ирина была потрясена: «Как вам это удалось?» Николай пожал плечами. Он вообще не слишком распространялся о себе, предчувствуя, что Ирину это только оттолкнет: он уже понял, каковы ее взгляды на жизнь. Сказал только, что его отец – министерский чиновник, а мама – врач, не уточняя, что она работает в ЦКБ[1]. Впрочем, Ирина тоже не любила говорить о себе: Николай не сразу узнал, что Ирина выросла без отца, а мать рано умерла, и воспитывала ее бабушка. Всю обратную дорогу они говорили о спектакле и Маргарите Тереховой, игравшей Елизавету.